В утонченно украшенных царских палатах было, на удивление, чрезмерно шумно. Причина этого — важное для страны мероприятие: князь Языкин, вместе со своими верными шутами, создавал прекрасную для слуха речь, которую ему вскоре необходимо будет произнести перед народом.
Внезапно громадные крепкие двери отворились и в помещение вошёл удивлённый, а в то же время — немного напуганный молодой человек. Он был одет в строгое чёрно-белое одеяние, под которым весьма удачно скрывались различного рода украшения из драгоценных камней.
— Беда, великий наш князюшка, беда, — промолвил вошедший, небрежно вытирая кружевным платком пот с своего объемного лица. — Чума надвигается!
— Замолчите, советник Подобин Первый! — князь Языкин гневно свёл брови и жестом приказал шутам выйти вон, закрыв за собой дверь. — Вы почти год находитесь на такой важной должности, а ведёте себя как неопытный мальчишка!
— Так я ведь недавно семинарию окончил... — растерянно начал оправдываться собеседник, но уже в следующее мгновение взял себя в руки. — То есть, я хотел сказать... В общем, прошу простить меня, великий государь, но как же дальше быть? Народ ведь шумит...
— Народ на то и народ, чтобы шуметь. А Вы, как высокодолжностное лицо, обязаны вести себя соответственно, а не разводить панику. Или вы желаете опуститься до уровня этой толпы?
— Конечно же, нет! — испуганно воскликнул Подобин Первый, по-лягушачьи широко выпучив глаза. — И всё же, проблема есть: люди сильно уж возмущены общим положением в стране.
— И Вы вправду считаете это проблемой? — сморщив своё полугладкое молодое лицо, Языкин медленно сел на трон. — Запомните, уважаемый советник, одну жизненную истину: народ постоянно возмущен, посему не стоит сильно обращать на это внимание. К тому же, я и так сильно для этой толпы постарался. Вспомните только, какой двухнедельный спектакль недавно устроил. Даже одну лечебницу выделил! Разве это недостойно народной похвалы?
— Достойно, великий государь, достойно. Только вот есть одно «но»...
— Какое ещё «но»? Неужели мало глашатаев призвал?
— Что Вы, что Вы, княже. Глашатаи прекрасно справились с своей работой, многим людям даже понравился этот Ваш поступок. Только вот народу хочется, чтобы так поступали с всеми, кто прибыл из-за моря.
— Дорогой советник Подобин Первый, ну зачем Вы такие глупости вслух произносите? — князь Языкин ухмыльнулся, важно погладив свой подбородок.
— Вам же прекрасно известно, что даже при первоначальном количестве лечебниц это было бы невозможно сделать. А сейчас, при современном необходимом сокращении данных заведений, нам не удастся распределить и треть приехавших из-за моря особ. К тому же я, скрепя сердце, и так уже закрыл границы, объявил карантин...
— Кстати, по поводу этого карантина...
Но покрасневшему от волнения и неуверенности советнику так и не удалось закончить свою мысль. Крепкие двери вновь отворились и в помещение вошёл ещё один советник, который лицом и одеянием был очень похож на Подобина Первого, но только толще в объеме тела.
— Великий государь, — произнёс вошедший, низко (насколько позволял ему живот) поклонившись князю. — Запас коричневого золота прибыл.
— Спасибо, Подобин Второй, — зевая промолвил Языкин, даже не взглянув в сторону новоприбывшего. — Пускай распределят как обычно.
— Слушаюсь! — прогудел Подобин Второй и самоуверенной походкой вышел из царских палат.
— Коричневое золото? — оставшись наедине с князем заинтересовался услышанным советник Подобин Первый, невольно потирая руки. — Я слышал об обычном, жёлтом, о чёрном золоте, но вот коричневое...
— Да то в народе так гречку прозвали, — поспешил расстроить его князь Языкин.
— Я просто решил перед её очередным подорожанием закупить этой крупы, авось пригодится. Так, что Вы говорили о карантине?
— Да, да, говорил... — погрустневший советник почесал затылок, нехотя решаясь продолжить затронутую тему. — Я говорил, что людям этот карантин кажется слишком жестоким: большие штрафы за не ношение маски, необходимость ношения с собой документов, запрет на ловлю рыбы, частичная парализованность рынков. И ещё, дорогой наш государь, заявляют, что ношение с собой документов и запрет на собрание людей ввели для того, чтобы никто не решился митинговать...
— Мудрый, всё таки, народ, — в сторону прошептал Языкин, а затем продолжил:
— И это разве жестоко? В других странах нарушителей палками полицейские бьют, стреляют в них, я уж не говорю об огромных штрафах. Вот это я понимаю жестоко. Так, что нашему народу нечего возмущаться. Пускай лучше придерживаются нашего девиза: «Сидите дома и мойте руки».
— Но это не всё, княже. Многих не устраивает то обстоятельство, что внутри государства запретили перемещаться на большие расстояния, в то время, как из-за моря сюда пускают целые толпы людей даже через закрытые границы. Что же Вы молчите, государь?
В ответ на услышанное князь невозмутимо встал с трона и, подойдя к огромному крепкому столу, начал копаться в набросанных кусках пергамента. Наконец, найдя необходимый лист, Языкин красноречиво начал читать:
— «Мне очень неприятно смотреть на то, как мой народ выступает против себе подобных особ, которые не заслужили к себе такого отношения. Люди, мне стыдно за вас! Стыдно...» Ну, как Вам, советник Подобин Первый, такая реплика? И это ведь далеко не весь текст!
— Это, конечно, красиво, княже... Но всех этими словами не успокоить. На мой взгляд, прошу не судить меня строго, толпа, услышав эту речь, просто разделится надвое: на тех, кто поддерживает Вашу точку зрения, и тех, кто боится, что чуму занесут из-за моря.
— Заметьте: люди разделятся и начнут выяснять отношения между собой, в то время, как мы останемся в стороне от этих их споров. И ещё, дорогой советник: перестаньте называть чумой обычный грип.
— А как ещё называть эту болячку, если даже мудрецы...
— Какие ещё мудрецы? — с искренним удивлением на лице глава государства обеспокоено схватил ещё один лист пергамента и стал шустро пробегать глазами по каким-то спискам. — Я же всех их отправил отдыхать! Неужели кого-то упустил...
— В том то и дело, что Вы, дорогой наш князюшка, отправили их на отдых, но они отдыхать не желают.
— А что им ещё надо? — князь возмущенно швырнул список на стол. — Может, им ещё грамоты выписать надо?
— Нет, нет. Они хотят только одного: помочь в борьбе с чумой. У них есть метод обнаружения этой хвори у больного на ранней стадии заболевания.
— Не нужно их утруждать. Пускай они отдыхают, а мы пока что будем закупать почти качественную проверку из-за моря.
— Но нам их вряд ли хватит. Да это и дороже выйдет... — удивленно прошептал собеседник. Внезапно в его глазах загорелся огонек, а на лице засветилась радостная улыбка. — А... Я понял! Вы намекаете на метод, подобный продаже-закупке медмасок?
— Ну, наконец-то! — повеселел в свою очередь Языкин. — Неужели мне удалось услышать из ваших уст разумные вещи? Что ж, коль мы уже пришли к единому верному выводу, то, если Вас не затруднит, я расскажу Вам о своём новом решении.
— С удовольствием послушаю.
— Вот и прекрасно. Так вот, моя идея такова: пускай за каретой, в которой находится лекарь, будет ехать его помощник на коне. Таким образом, если с каретой что-то случится, помощник добегает на коне к больному и помогает тому до прибытия настоящего лекаря. Как вам моя идея?
— Прекрасная, дорогой наш князь-батюшка! Только вот мне кажется, что я где-то слышал что-то подобное... Наверное, ошибся.
— Нет, не ошиблись, господин Подобин Первый. При прошлом князе тоже собирались сделать нечто подобное. Но та идея была несовершенной. Вы только представьте: по их мнению помощник лекаря должен был бежать за каретой! Вы только представьте эту картину: человек, с сумою в руках, обгоняет иные кареты, мчась к больному. Ха-ха! У меня же всё кардинально иначе: мои помощники лекарей будут ездить на лошадях.
— А Вы, князюшка, не боитесь, что народ отвернётся от Вас из-за того, что Ваши мысли сходятся с мыслями прошлого князя, с которым Вы так яростно сражались в минувшем году?
— Нет, дорогой мой советник, не боюсь. Ведь мысль разумная! Да и, к тому же, прошлый князь был не таким уж и плохим...
В этот момент дверь помещения в очередной раз отворилась и на пороге появился ещё один советник, который также был очень похож на Подобина Первого, но в то же время — толще Подобина Второго.
— Великий государь, напоминаю Вам о том, что необходимо будет посетить внеочередное собрание главных советников страны, — низким басом прогудел Подобин Третий и, не дожидаясь реакции, незамедлительно удалился.
— Что ж, советник, — промолвил Языкин, не спеша поднимаясь с трона. — Что-то мы засиделись.
— Да, да, конечно. Только вот ещё один вопросик. Я слышал, что будто бы в каком-то государстве, в связи с чумой, князь дал каждому жителю по два мешочка золотых...
— Да, я тоже об этом знаю и собираюсь поступить также.
— Как? — от испуга лицо советника неестественно побелело. — По два мешка золотых?
— Зачем по два мешка? По одному...
— Мешку? — не унимался Подобин Первый.
— Серебрянику, конечно же.
— Фух, — советник облегчённо вздохнул, но тут же обеспокоено продолжил. — И, всё же, каждому по серебрянику как-то дорого выходит.
— Почему каждому? Старикам... Некоторым. Наиболее бедным.
— Ну, если так, то ещё можно... Очень уж щедрая у Вас душа, князь-батюшка. Так, вы сейчас пойдёте решать этот вопрос?
— Сейчас? — с лёгкой ухмылкой удивился Языкин. — Нет, сейчас есть более важная проблема: продажа земли.
— А Вы не боитесь, великий государь, что люди Вас не поймут?
— Я скажу так, дорогой мой советник: нужные люди поймут, а другим придётся смириться с положением вещей, ведь, — как интересно совпало, — митинги проводить сейчас запрещено. Так, что нет причин беспокоиться. А теперь идите, так как мне нужно переодеться и повторить свою речь.
Удовлетворенный услышанным, советник Подобин Первый покинул помещение и помчался к своей карете, которая отвезла его в личные чертоги, где он мог отдохнуть после такого трудного рабочего дня. Князь Языкин в это время продолжил репетировать перед зеркалом свою речь, под которую ближайшей ночью пройдёт собрание государственных лиц, результат которого уже был предрешён.
